Российская высшая школа – одна из немногих сфер, которая весьма активно развивалась в последние два десятилетия. Хотя, помощь государства высшей школе была весьма ограниченной.
Фактически единственным государственным вузом общенационального значения, созданным «с чистого листа» за последние 2 десятилетия, является Высшая школа экономики[1]. (Федеральные университеты в пяти федеральных округах были основаны на базе ранее существовавших вузов). Проблема состояла в том, что доминирующим элементом развития был чисто количественный прирост. Развитие высшей школы происходило по 3 основным направлениям:
- Создание негосударственных (платных) вузов;
- Создание большого числа филиалов известных государственных вузов (например, РГГУ) в малых и средних городах (с безусловным доминированием платных мест);
- Открытие новых «модных» (но непрофильных) специальностей в вузах с малым конкурсом на профильные специальности (опять же с безусловным доминированием платных мест).
Сейчас, и требования времени, и последствия глубокой «демографической ямы» второй половины 90-х годов требуют перехода к интенсивному развитию вузовской системы. Остаётся оценить последствия двух десятилетий экстенсивного, но бессистемного развития. Оценить по всем основным направлениям.
УПРАВЛЕНИЕ И ФИНАНСИРОВАНИЕ
Рассмотрим, как осуществлялось управление высшей школой. До 1988 года высшей школой управляло Министерство высшего и среднего специального образования СССР и соответствующие республиканские министерства. В прямом подчинении Минвуза СССР находились всего 3 университета – Московский, Казанский и Днепропетровский, а также несколько ведущих технических вузов, например МИФИ. В 1988 статус министерства был понижен до уровня Госкомитета. В конце 1991 и союзный, и республиканский комитеты прекратили своё существование. За высшую школу в РФ стало отвечать Министерство науки, высшей школы и технической политики, которое финансировалось, безусловно, по остаточному принципу.
В 1994 году мне довелось освещать работу съезда Российского союза ректоров. Большинство выступающих ректоров говорило, что государственное финансирование ограничивалось скудной зарплатой персонала, чисто формальными студенческими стипендиями и примерно ¼ - 1/3 средств, необходимых для оплаты коммунальных услуг. Речь о средствах на научно-исследовательскую работу, на пополнение библиотечного фонда, или на обновление учебного оборудования даже не стояла. Вузы достаточно жёстко и вполне осознанно выталкивались в рынок. Практика показала, российские вузы оказались весьма живучими структурами. Насколько я знаю, в начале 90-х прекратил своё существование только Всесоюзный заочный инженерно-строительный институт (в условиях формирующегося рынка бригадиры, мастера и начальники участков, имеющие практический опыт работы в строительстве, стали обходиться без дипломов). С середины 90-х годов, в небольших областных центрах был опробован ещё один механизм сокращения числа государственных вузов. Это объединение политехнического и педагогического институтов, которые были практически в каждом областном городе, в государственный университет. Впервые такое слияние было осуществлено в 1994 году в Великом Новгороде.
Экономия на управленческом аппарате оказывалась весьма скромной. Основным, а для многих вузов и единственным источником внебюджетного финансирования являлся студенческий контингент. Поэтому большинство технических вузов образовали явно непрофильные факультеты, стали готовить юристов, экономистов, менеджеров, журналистов и даже дизайнеров. Практически всегда на платной основе. С одной стороны это было вполне объяснимо: подготовка весьма среднего технического специалиста обходится существенно дороже, чем подготовка высококвалифицированного гуманитария. По подавляющему большинству специальностей.
Так, в советский период кузницей инженерно-технических специалистов для ЗИЛа являлся Завод – ВТУЗ. Ещё в начале 90-х он сменил название, функционирует автономно от завода. Перечень специальностей расширился в разы, но от выпуска инженеров вуз практически отказался. Понятно, у вуза при постепенно угасающем ЗИЛе, иного выхода не было. Впрочем, и восстановление более-менее приличных объёмов финансирования отнюдь не гарантирует достаточно быстрого восстановления качества образования именно по профильным специальностям вуза. Так в бытность Анатолия Чубайса главой РАО ЕЭС, эта организация рассматривала в качестве базового по большинству специальностей Ивановский, а не Московский энергетический.
СТРУКТУРНЫЕ ИЗДЕРЖКИ
В советский период наиболее массовыми институтскими специальностями были педагогические и инженерные. Именно поэтому почти любой город, имевший более 200 тысяч населения, имел и пединститут и политех. Не буду не идеализировать, ни упрощать картину. Одна из причин «перепроизводства» инженеров состояла в том, что большинство «гигантов индустрии» были перегружены непрофильными функциями: помощью подшефным колхозам и совхозам, необходимостью направлять людей на строительство социальных объектов. Отвлекать людей с основного производства было нельзя. Поэтому какое-то число ИТР нужно было иметь в штате именно для исполнения непрофильных задач. Во время реформ эта часть ИТР высвобождалась в первую очередь.
Что касается педвузов, преобладала, в целом, разумная точка зрения. Было понятно, что большинство их выпускников в школу работать не пойдёт (можно вспомнить «ЧП районного масштаба» Ю. Полякова). Но педагогическое образование, особенно девушкам, в будущем не помешает. К концу 80-х стало очевидно: по ряду значимых специальностей явно не хватает специалистов. Страна переходила к рыночной экономике, образовывалось большое число новых юридических лиц, поэтому повсеместно говорилось о необходимости готовить юристов и экономистов. Не говорилось только об одном: сколько именно нужно готовить таких специалистов. А поскольку обучение этим специальностям не требует серьёзной материально-технической базы, мода на них привела к взрывному росту частных вузов.
К сожалению, «освоение смежных» и не вполне смежных специальностей, может приводить к печальным последствиям и наносить вузу серьёзный репутационный урон. Два года назад студент Нижегородского университета водного транспорта убил требовательного профессора, отказывавшегося ставить ему незаслуженную оценку. Мало кто обратил внимание, что трагедия произошла на юридическом факультете вуза. Вопрос: что в структуре уважаемого транспортного вуза (самым известным его выпускником является Сергей Кириенко) делает целый юридический факультет?
Исключительно справедливой представляется точка зрения на ситуацию в высшем образовании, высказанная политологом Валерием Хомяковым: «У нас сегодня вместо того, чтобы готовить действительно необходимых стране специалистов, эксплуатируют моду на те или иные профессии. Раньше вся молодёжь у нас училась на юристов и банкиров. А потом бедные молодые люди не могли устроиться по специальности. Теперь все захотели быть чиновниками. И наши институты спешно клепают соответствующие кафедры, не очень заботясь, найдётся ли применение их выпускникам»[2]. Кстати, появляются и попытки подогнать под чрезвычайно широкое распространение специальности «государственное и муниципальное управление» (в дальнейшем – «ГМУ») некие научные обоснования.
Специальность «ГМУ» преподаётся сейчас практически в 1/3 государственных вузов, и в подавляющем большинстве частных. Приведу пример. Есть 2 не самых популярных вуза – Московский университет водного транспорта (создан в начале 80-х годов из филиала ленинградского института), и Российский государственный аграрный заочный университет. Несколько лет назад я просматривал сайты этих вузов. Самой распространённой специальностью (причём на бюджетной основе) в этих вузах оказались не «судовождение», не «судовые силовые установки» в МУВТ, не «агрономия» или «ветеринария» в РГАЗУ. А именно «ГМУ». Позже эти вузы перестали размещать цифры о наиболее распространённой у них специальности.
Понятно, что структуру высшего образования необходимо существенно корректировать. Как отметил в апреле с.г. на пресс-конференции генеральный директор КРОК Борис Бобровников, современный российский ИТ - сектор мог бы привлекать в год до 50 тысяч специалистов. Вопрос даже не в том, где их взять. Ректора реально заинтересованы в создании ИТ - факультетов, даже если эти факультеты не вполне соответствуют профилю вуза. Проблема, как отметил Б. Бобровников, состоит в том, что даже на ИТ – факультеты (инновационное и перспективное образование!) приходят те абитуриенты, которые не прошли на уже упомянутое «ГМУ».
ИЗДЕРЖКИ МОРАЛЬНЫЕ
Низкая бюджетная обеспеченность в течение продолжительного периода привела, мягко говоря, к заметной деформации в отношениях между студентами и немалой частью преподавателей. В 90-ые годы правоохранительным органам в РФ было явно не до взяточников в высшей школе. Эта категория коррупционеров стала получать реальные сроки только в последние несколько лет. Но многолетнюю порочную практику быстро не преодолеешь. Так или иначе, но в 2008 году «…каждый десятый коррупционер оказался школьным учителем или вузовским преподавателем»[3]. К счастью, нельзя сказать, что студенты готовы, ради получения диплома, мириться со случаями коррупции, другими фактами ущемления своих прав. В канун окончания весенней сессии, 17 июня с.г. студенты Московского университета пищевых производств (МГУПП) провели акцию с требованием отставки ректора Еделева и его команды[4]. Необходимо понимать: сохранение утративших доверие ректоров и деканов – серьёзный повод для распространения у молодёжи протестных политических настроений.
ПРОБЛЕМЫ КАЧЕСТВА ПОДГОТОВКИ.
Многие помнят знаменитую репризу А. Райкина, как встречают выпускника на производстве: «Забудьте индукцию и дедукцию, давайте продукцию!» Удалось ли преодолеть существенный разрыв между высшим образованием и практикой? По большинству специальностей – нет. Совсем недавно на удручающее качество подготовки врачей говорил в Южно-Сахалинске Д.А. Медведев. Исследование, проведённое агентством «Head hunter» показало: ещё 2 года назад, 51% работодателей явно недовольны уровнем знаний и готовностью выполнять свои производственные обязанности, проявляемые выпускниками вузов. Одна из причин: большинство компаний позитивно относятся к тому, когда их сотрудники получают первое или второе высшее образование. Но те же компании часто не приветствуют, когда их ведущие сотрудники ведут занятия в высшей школе (например, на ½ ставки). А разовых лекциях речь не идёт. Но, такие лекции носят рекламный, а не обучающий характер.
Снижает качество подготовки и то обстоятельство, что после введения ЕГЭ, практически во всех вузах, и практически по всем специальностям среди абитуриентов стали абсолютно доминировать школьники последнего года выпуска, как правило, не имеющие практического опыта какой-либо работы. Этому есть объяснение: бывший министр С. Фурсенко как-то пообещал оценивать качество вуза (а значит, перспективы его финансирования, а может быть, и существования) по среднему баллу ЕГЭ зачисленных студентов. Не спорю, есть специальности, где непрерывность образования является безусловным приоритетом. Но, по большинству специальностей, связанных с производством, или с работой с людьми разных возрастов и разного социального положения (то же самое «ГМУ»), довузовский опыт работы не может быть лишним.
Переходим к главному вопросу: что именно мешает нашей высшей школе выйти на интенсивный путь развития, вновь стать конкурентоспособной на мировом уровне? Относительно роста финансирования всё понятно. По большому счёту, важно отметить один фактор: налицо избыточное предложение на «модные» специальности и низкий конкурс на большинство специальностей, востребованных национальной экономикой. Если быть откровенным, большинство «модных» специальностей – те, на которых учится легче, а перспективы хорошего трудоустройства и приличных заработков – вроде бы «шоколаднее».
КАКИЕ МЕРЫ НАПРАШИВАЮТСЯ?
Основное предложение на «модные» специальности формируют платные вузы. Частные вузы – разные. Не все были нацелены только на снижение издержек и получение максимальной прибыли. Часть вузов (например, МФЮА) реально развивали учебную и материальную базу и вполне заслужили свою нишу в высшей школе. Что касается вузов, созданных для «кормления» своих учредителей, то, как отмечал в период своего президентства Д.А. Медведев: «их нужно постепенно, без истерик, закрывать».
Второе. Социально активная часть общества слишком много сил тратит на борьбу с ЕГЭ. Хотя в период «демографической ямы», для школьных «середнячков» и вузов – «середнячков» эта мера вполне оправдана. Зачем «плодить» приёмные комиссии и устраивать дополнительные экзамены, там, где конкурса практически нет. К вопросу о возможности отказа от ЕГЭ разумно и целесообразно вернуться после 2017 – 2018 года.
Третье. Материальное стимулирование студентов. В СССР существовал список «дефицитных» специальностей, стипендия по которым успешно обучающимся студентам была на 40% выше. В настоящее время (особенно после принятия решения об увеличении стипендий хорошо учащимся студентам из малообеспеченных семей до 6,3 тысяч) можно пойти на дифференцированный рост стипендий. Например, на ныне «модные» специальности их на несколько лет «заморозить». Можно рассмотреть и рыночную меру – выдачу образовательных кредитов для обучения по реально дефицитные специальности осуществлять по льготной ставке.
Последнее. Механическое закрытие вузов в период «демографической ямы» - дело не разумное. Результаты близорукой политики «закрытий» мы сейчас наблюдаем по ситуации с местами в детсадах. «Новая волна» абитуриентов уже ходит в садики или в начальную школу. Создать новый, конкурентоспособный вуз сложнее, чем построить детский садик.
Андрей ЛАРИН
[1] РГСУ (Российский Государственный Социальный Университет) был создан на основе Московской Высшей партийной школы.
[2] «Особые потомки» - «ЛГ» № 38// 2010 г.
[3] М. Виноградов «Коррупционное преломление» - «Профиль» № 32// 2009 г.
[4] «Вечерняя Москва» от 18.06. 2012 г.
