Реформа РАН заслуженно оказалась в центре общественного внимания, оживлённых споров и дискуссий. Хотя Закон принят и подписан Президентом, полемика вокруг перспектив отечественной науки не утихает. Это понятно: наука – сфера, в которой результаты деятельности не проявляются незамедлительно. Очередной импульс дискуссии о судьбах науки был придан информацией о назначении Михаила КОТЮКОВА руководителем создаваемого Федерального агентства научных организаций.

Андрей Ларин, заместитель главного редактора

ПРИЧИНЫ РЕФОРМЫ АКАДЕМИЧЕСКОЙ НАУКИ

Закономерны вопросы: «Насколько необходима реформа 3-х академий? Почему она была предложена именно в июне 2013 г?». Если брать суть реформы, она такова: введение внешнего управления не только над институтами, входящими в системы РАН, РАМН и РАСХН (их около 700), но и всеми организациями, входящими в структуру академий. С точки зрения наблюдателя, такой шаг может даже рассматриваться, как признание банкротства системы академической науки в целом. В действительности, ситуация многопланова. Значим сам факт формирования в 90-ые годы нескольких десятков профессиональных сообществ, именующих себя Академиями (наибольший вес из них обрели Академия естественных наук РАЕН и Академия военных наук). Это показывает, какой вес имела и продолжает иметь Академия в массовом сознании.

Вклад РАН, нередко именуемой Большой Академией, в развитие страны очевиден. (Всерьёз рассматривать инсинуации, о том, что Академия якобы себя изжила, не имеет смысла). Есть достаточно широкий круг академических институтов (например, Институт теплофизики СО РАН или Институт ядерной физики СО РАН), которые уже в середине 90-х вполне удачно стали работать в рыночных условиях. Да, есть институты, существующие «по инерции», или создававшиеся в интересах отдельной персоны. Но не они определяют лицо Академии.

Ответ на вопрос о целесообразности дальнейшей самостоятельности РАМН и РАСХН не столь однозначен. В принципе, РАСХН (до 1991 – ВАСХНИЛ) на момент основания в 1929 г. являлась, в большей степени, политическим, чем исследовательским проектом. Её создание, в год начала сплошной коллективизации, было призвано показать: Советская власть намерена не только отобрать землю у кулаков, не только создать колхозы, но и поддержать их передовой агротехнической наукой. Николай Вавилов, как учёный, и как замечательный организатор науки, возглавил решение этой задачи. Уже в первые годы деятельности ВАСХНИЛ, её институты смогли предложить селу немало интересных решений. Проблема в том, что с годами её роль в развитии сельского хозяйства снижалась. Ещё «в 80-ые годы в производство реализовывалось не более 6-8% завершённых научных проектов»¹. С началом рыночных реформ взаимосвязь РАСХН и сельхозпроизводителей ещё более ослабла. Включение РАСХН в состав Большой Академии можно признать приемлемым решением.

Академия Медицинских Наук учреждена в 1944 г. Её создание стало признанием выдающихся заслуг врачей в спасении жизней бойцов и командиров Советской Армии и возвращении их в строй. Почти все академики первого состава АМН прошли тяжёлыми тропами войны, а первый президент Академии Н.Н. Бурденко (1876 – 1946) с 1937 г. до конца жизни был главным хирургом Красной Армии. Впрочем, ориентация на приоритет традиционных, консервативных методов лечения в практике ряда отделений АМН сослужила не лучшую службу всей Академии. Ведь Гавриил Илизаров и Святослав Фёдоров встречали наибольшее противодействие разработанным ими передовым методам лечения не в чиновничьих кабинетах. Наиболее сильным было противодействие именно в стенах АМН.

Важно помнить, в последние 2 - 3 десятилетия именно ряд направлений биологии и медицины являются наиболее динамично развивающимися направлениями в современной науке. А у нас, по известным, и мало зависящим от учёных причинам, развитие направлений, передовых и требующих серьёзных затрат, затормозилось. Тем более, часть замечательных клиник традиционно относилась не к АМН, а к Федеральному медико-биологическому агентству (до 1991 г – 3-е Главное управление МЗ СССР). Сказывалась и конкуренция между Академиями. Впрочем, ещё в 2008 г. президент РАН (1991 – 2013) Юрий Осипов в мягкой форме предполагал допустимость объединения РАН и РАМН. Не менее весома была иная точка зрения. Академик РАМН, замечательный кардиохирург, Ренат Акчурин отмечал: «Специфичность работы большой Академии наук (РАН), где решаются актуальные проблемы современности, и специфичность РАМН, которая многопрофильна и очень специализирована, требуют того, чтобы эти учреждения работали раздельно и очень хорошо финансировались»². Тем не менее, при достойном финансировании (оптимальный вариант: институты РАМН продолжают финансироваться отдельной строкой в бюджете) нет весомых причин, препятствующих работе институтов разных академий в рамках единой структуры. Конфликты могут возникать, если интересы одних отделений Академии будут ущемляться в пользу других.

И всё же, «Почему реформа стартовала именно сейчас?» Думаю, ответ очевиден. В условиях замедления экономического роста, нужны новые технологические решения. Ни Сколково, ни большинство технопарков, созданных в регионах, не сумели дать обещаемого эффекта. Значит, надо обратиться к Большой Науке, и отладить её, не столько для новых знаний, сколько для конкретных технологических решений. Возможно, дополнительным фактором, ускорившим принятие этого закона, стало избрание на пост президента РАН Владимира Фортова. Напомню, один из ключевых пунктов его программы: «Закрепить за академией уникальный статус: создать закон об академии, передать ей в собственность всё имущество»³.

ФАНО, ФАНО, КАКИМ СТАНЕТ ОНО?

Очевидно, рабочая группа Минобрнауки, готовившая проект реформы, руководствовалась, в первую очередь, идеей повышения коммерциализации научных разработок. В качестве методов выбраны три, достаточно традиционных для монетаристского подхода:

• Оптимизация бюджетных потоков (в том числе за счёт снижения числа получателей средств).
• Повышение отдачи от использования активов (в первую очередь, за счёт реализации активов, называемых «непрофильными»).
• Снижение расходов на администрирование науки (в результате экономии денег при объединении управленческих и хозяйственных аппаратов Академий, при возможном слиянии ряда существующих институтов).

Ключевой вопрос для критиков реформы: насколько обоснована передача функций управления научными институтами и всем имущественным комплексом трёх академий в ведение Федеральному агентству научных организаций. (Аббревиатура ФАНО звучит, согласитесь, не вполне⁴. Возможно, стоит подобрать более благозвучное название. Если его будущие сотрудники не хотят, за глаза, называться «фанюками»). Например, Федеральное Агентство по развитию научного потенциала.

Дело, конечно, не в названии. Можно ли создание агентства считать возрождением на новом этапе, и с несколько изменёнными функциями существовавшего в СССР Госкомитета по науке и технике? Пожалуй, нет. Отвечал он, в первую очередь, за координацию исследований между академическими и отраслевыми институтами и за внедрение новой техники. На финансирование или управление повседневной деятельностью ГКНТ почти не влиял. Научное сообщество достаточно прохладно оценивало его деятельность.

Важно понять: кто именно и насколько качественно будет теперь управлять научно-исследовательскими разработками? Ни в советский период, ни сейчас у нас не готовили и не готовят специалистов по экономике и организации научной деятельности. Ведущими институтами, с большей или меньшей эффективностью руководили люди в науке состоявшиеся. Хорошие директора институтов, как правило,- практики с многолетним стажем. Вряд ли многие из них согласятся перейти в ФАНО. Научное сообщество достаточно критично оценивает «эффективных менеджеров отечественной сборки». Новой волне управленцев придётся сильно постараться, чтобы доказать умение приносить пользу науке.

Стоит задаться вопросом: «Будут ли местные ФАНО создаваться только в тех регионах, где сконцентрированы основные учреждения объединяемых академий, или будут создаваться повсеместно?». При выборе второго варианта, достичь экономии за счёт снижения расходов на администрирование науки не удастся. По охвату территории создаваемое Агентство не должно равняться на Госсанэпиднадзор, насчитывающий около 100 тысяч сотрудников.

Итак, новое Агентство создаётся почти «с чистого листа», имеет широкие полномочия, но весьма ограниченные кадровые ресурсы. Михаил Котюков – для науки «человек со стороны», но имеет опыт бюджетирования науки, как на «земле» (Сибирский технологический университет), так и на уровне министерства. В этой ситуации отношения между создаваемым Агентством и научными организациями во-многом будет зависеть от академического сообщества. ФАНО стоит воспринимать просто, как Управляющую Компанию, способную быть успешной.

ОСНОВНЫЕ РИСКИ И УГРОЗЫ

В.В. Путин несколько успокоил научную общественность, когда поставил новому Агентству задачу в течение года не проводить операций с академическим имуществом и не принимать серьёзных кадровых решений. Значит, в течение года Агентство займётся только аудитом научной деятельности и использования академического имущества. Это позволит снизить риски в последующей работе, но не избавит от них полностью.

Рассмотрим три возможных варианта работы Агентства.

Пессимистичный вариант. В своей деятельности ФАНО сделает упор на реализацию «непрофильных» активов, или активов, признанных «неэффективно используемыми». При этом руководство не станет забывать о себе, любимых. Конечно, встать на тропу «Оборонсервиса» (в СМИ уже гуляет термин «Академсервис») теперь не так легко, контроль будет жёстче. Под наибольшей угрозой окажутся особняки, занимаемые институтами в центре Москвы и Петербурга, а также опытные поля РАСХН в их пригородах.

Оптимистичный вариант. В своей деятельности ФАНО сделает упор на оптимизацию управления исследованиями и снятие избыточных барьеров. В первую очередь, это означает коррекцию применения 194-го ФЗ в отношении закупок, проводимых научными организациями. Тендеры при закупке уникального оборудования вряд ли оправданы. Тормозом исследований бывает таможенная служба (задержки оборудования и реактивов на таможенных постах). Такая линия завоевать авторитет у учёных и повысить оперативность исследований.

Реалистичный вариант. В своей деятельности ФАНО сделает упор на оперативном управлении финансами, консолидации внебюджетных средств Академии и формировании госзаказа на научные разработки. В этом случае Агентство окажется только посредником между государством и Академией.

Остаётся вопрос: «Зачем в июне новый закон была предложен в редакции, вызвавшей резкое отторжение научного сообщества?»

Андрей ЛАРИН

¹ «Управление инновационными проектами в АПК» - М. Минсельхоз, 2006, стр. 8.
² «Ваше сердце под вопросом» - «МК» от 13.09.2013 г.
³ «Учёный жизнью» - «МК» от 24.05.2013 г.
⁴ Конечно лучше, чем Муниципальное Учреждение Дополнительного Образования.